Копила на куклу, а купила танк....

  Кажется, что ещё год-другой - и не останется никого. Но нет, оглянитесь. Есть ещё дети. Дети войны. Которые тоже ковали Победу.
  Как Ада Занегина - шестилетняя смолянка с двумя косами по плечам.
 - Мне очень хотелось на фронт - но не было солдат­ского ремня. И я у всех его выпрашивала..
  Она даже толком не помнит этого сама: ей было 5 лет в начале войны! Мама, Полина Терентьевна, потом рассказывала про ремень, про отца-танкиста, ушедшего на фронт в первый день войны, про эвакуацию на Урал: мама-врач везла под своим началом сотню дет­домовских детей. «И никто не заболел, не умер, не завшивел»…
   Что она запомнила сама? Буржуйку в вагонах, единственную табуретку - вся обстановка - в пристройке, где они поселились в Марьяновке Омского края, несколько чёрно-белых фотографий в сумке - весь скарб. «Тогда, в войну, я первый раз попробовала шоколад: принёс раненый солдат, которого мама лечила». Помнит, как собирали с мамой на фронт посылки с варежками и носками. Как был до войны у неё любимый поросёнок - игрушка в чемоданчике - и как в бомбёжку на Смоленщине и поросёнок, и чемоданчик остались под огнём. «И больше у меня ничего не было». Ада копила на куклу. Складывала копеечки, что перепадали от мамы. А купила танк.
   Однажды в «Омской правде» вышла маленькая заметка в рубрике «Почта наших читателей». Она тогда уже читала по слогам… И писала, слюнявя карандаш: «Я Ада Занегина. Мне 6 лет. Пишу по-печатному. Гитлер выгнал меня из города Сычёвка Смоленской области. Я хочу домой. Я собрала на куклу 122 рубля 25 копеек. А теперь отдаю их на танк. Дорогой дядя редактор! Напишите всем детям, чтобы они тоже свои деньги отдали на танк. И назовём его «Малютка». Когда наш танк разобьёт Гитлера, мы поедем домой».
   Аду засыпали письмами - валились они и на редакцию «Омской правды».
   Адик Солодов, 6 лет, писал: «Я хочу вернуться в Киев. Вношу собранные на сапоги деньги - 135 рублей 56 копеек - на строительство танка «Малютка»».
   Тамара Лоскутова: «Мама хотела купить мне новое пальто и накопила 150 рублей. Я поношу старое пальтишко».
   Таня Чистякова: «Дорогая незнакомая девочка Ада! Мне только пять лет, а я уже год жила без мамы. Я очень хочу домой, а потому с радостью даю деньги на постройку нашего танка. Скорей бы наш танк разбил врага».
    Шура Хоменко из Ишима: «Мне рассказали о письме Ады Занегиной, и я внёс все свои сбережения - 100 рублей - и сдал на 400 рублей облигаций на постройку танка «Малютка». Мой товарищ Витя Тынянов вносит 20 рублей. Пусть наши папы громят фашистов танками, построенными на наши сбережения».
   Эти письма, написанные по-печатному, читала Аде вслух мама. Одно было от 20-летнего солдатика, раненного подо Ржевом: из госпиталя он писал о том, что письмо Ады Занегиной вдохнуло в него, обездвиженного, с перебитым позвоночником, жаждущего только скорейшего избавления от мук, новую жизнь - и вот он уже идёт на поправку… 
    В детской памяти затянулась пеленой несбывшаяся кукла, газета, воображаемый танк… Ада забыла и не вспоминала о «Малютке». А через 30 лет тот сам напомнил о себе. ...
  «Ма-лют-ка» было начертано поперёк люка легковесного танка Т-60, что всю его недолгую жизнь служило предметом шуток со стороны мужского состава полка. Ещё бы! «Рулила» им одна из 19 на всю Красную армию женщина-танкистка, Катюша, Катя Петлюк - 151 см ростом! И так прозванная за свои кукольные размеры малюткой, она ещё и управляла танком с таким именем! Ведь всё сбылось: деньги на танк были собраны.
   Ада пропустила, но в «Омской правде» была и телеграмма, Москва - Омск, срочно: «Прошу передать дошкольникам города Омска, собравшим на строительство танка «Малютка» 160 886 рублей, мой горячий привет и благодарность Красной армии. Верховный главнокомандующий маршал Советского Союза И. Сталин».
   И назвали его, как она завещала, «Малюткой», и фашистов побили, и вернулись домой... Танк Т-60 сражался на Курской дуге, дошёл до Сталинграда, попал в переплавку, а Катя на память оставила себе танковые часы… И они молча жили в её одесской квартире после того, как отгремели бои.
    Ада узнала об этом 30 лет спустя от омских пионеров, которые раскопали эту историю и нашли Аду Занегину уже в Подмосковье, замужем, матерью, доктором. Пригласили в Омск на празднование 30-летия Победы, телеграммой известив о том, что будет присутствовать и механик-водитель «Малютки», некий Е. А. Петлюк. Тогда Ада Занегина узнала о многих деталях истории, инициатором которой она сама и стала. «Как экспонаты» их возили по городу: администрация, пио­неры, детские дома… И везде Аде дарили по резиновому пупсу или роскошной кукле, или пластмассовому малышу с пелёнками - искупление за ту игрушку, которой не было в военном детстве…
   «Две хозяйки танка» - так их называли. А по стране ещё раз прошла волна, поднятая когда-то в войну девочкой Адой. По Смоленской области собирали макулатуру - и в город пришло 3 колонны тракторов «Малюток». По Омску стал колесить построенный на народные деньги троллейбус «Малютка». По Электростали - автобус с этим именем. Перед перестройкой Катя Петлюк, та, что прошла всю войну, умерла от рака. А вот Адель Александровна Воронец, почти 80-летняя пенсионерка, жительница подмосковной Электростали, та, в нижнем ящике серванта у которой лежат письма из 40-х годов - Адика, Тамары и прочих, - жива. У неё один сын, две кошки и три работы: медсанчасть, оптика и подработка. Балкон в её «однушке» - в геранях.
   Адель Александровна, Ада, почти не вспоминает войну, не вздрагивает по ночам от разрывающего перепонки послышавшегося звука авианалёта и, только когда попросят, достаёт старые вырезки «Омской правды»… «Забурели люди, не нужна им уже эта война… А мне... мне отрадно, что в Победе есть и моя малая толика».

Юный участник легендарной обороны Брестской крепости .

   Петя Клыпа появился на свет в 1926 году (по некоторым данным, в 1927 г.) в Брянске. Его отца, работавшего на железной дороге, вскоре не стало. Поэтому мальчик отправился к старшему брату Николаю, который был военным. Он и пристроил 11-летнего Петра в музвзвод 333-го стрелкового полка, которым командовал.

   Братья ездили по стране и в 1939 году оказались в Брестской крепости. Впрочем, Клыпу-младшего мало интересовала учеба, он грезил стать военным, как и брат Николай. 21 июня 1941 года 14-летний Петя провинился в очередной раз: приятель из Бреста позвал мальчика на стадион, где проходили спортивные соревнования. Клыпа, решив, что сможет вовремя вернуться, самовольно покинул часть. Однако об его отсутствие доложили Николаю, который отправил неугомонного братишку отбывать наказание в крепость: разучивать очередную музыкальную партию.  Здесь и застала Петра война: он проснулся от грохота разрывающихся снарядов и увидел, что вокруг лежат раненые и убитые люди. Самого Клыпу контузило, но он принял твердое решение встать на защиту крепости. Конечно, солдат из него был никакой, но зато получился хороший разведчик: маленький и шустрый парнишка ловко прятался от немцев и выполнял роль связного между подразделениями, оказавшимися оторванными друг от друга. На второй день войны Петя с товарищем Колей Новиковым вновь отправились в разведку и нашли склад боеприпасов. Эта находка стала поистине спасительной: к тому времени у участников обороны патроны были на исходе.  Сам же юный герой тоже участвовал в боях, стреляя по фашистам из пистолета, найденного на том же складе. Вообще, бесстрашию юного героя можно только удивляться. Во время очередной вылазки он нашел разрушенную медсанчасть и принес оттуда перевязочные средства и хоть какие-то лекарства. К тому же шустрый подросток не раз спускался до реки и приносил воду мучившимся от жажды защитникам.  Вскоре стало понятно, что дальше оборонять крепость нет смысла. Тогда командир, понимая, что это единственный способ спастись, приказал женщинам и детям сдаться в плен. Однако Клыпа отказался идти с ними. С оставшимися защитниками он совершил отчаянную попытку прорыва, которая провалилась. Лишь единицам удалось добраться до противоположного берега реки, в их числе был и Петр. Но здесь их взяли немцы. В тот момент, когда пленные шли за реку, немецкий оператор решил снять для кинохроники сюжет о первых победах немцев. И когда камера поймала лицо худого мальчишки, тот пригрозил кулаком прямо в объектив. Смельчаком, испортившим «отличные» кадры, оказался Петя Клыпа. Наглеца жестоко избили, и весь оставшийся путь пленные несли его на руках. Однако юному герою вместе с Колей Новиковым и другими защитниками крепости удалось сбежать из лагеря, находившегося в Польше, и вернуться в Брест.  Здесь они прожили больше месяца, и осенью 1941 года Петя вместе с приятелем Володей Козьминым решили идти к своим. Однако их опять схватили полицаи. Так Клыпа вновь оказался в плену и уже был отправлен в Германию. Здесь он работал батраком у местного крестьянина до тех пор, пока в деревню не пришли американцы. За помощь в поимке нацистских офицеров союзники предложили герою эмигрировать в Америку, но Петр не согласился и вернулся в родной Брянск.

Юная подпольщица г Минска

  Люся Герасименко - советская пионерка, причисленная к списку пионеру-героев за своё активное участие в деятельности минского подполья, боровшегося против немецко-фашистских оккупантов в ходе Великой Отечественной войны. Людмила Герасименко родилась в 1931 году в Минске, была дочерью деятеля коммунистической партии Герасименко Назара Евстратовича. Практически сразу после оккупации Минска фашистами, Назар Евстратович включился в подпольную деятельность против захватчиков в составе "Сталинского подпольного райкома партии Минска", секретарём которого он стал.
   На квартире семейства Герасименко регулярно собирались встречи и совещания подпольщиков, хранилось оружие и медикаменты, а также была организована связь с окрестными партизанскими отрядами. Люся активно помогала отцу в его деятельности: она выступала как связная при работе с другими подпольными ячейками, выполняла поручения по доставке листовок и запрещённых припасов, а также дежурила на улице во время собраний подполья, чтобы вовремя предупредить родных о замеченном немецком патруле.
   В первых числах октября 1942 года вся семья Герасименко была арестована немцами. В течение почти что трёх месяцев их мучили и издевались - не пожалели изверги и 11-летнюю Люсю Герасименко, также подвергнутую жестоким пыткам.
- Людмила Герасименко, на допрос!
 Люся сначала не поняла, что вызывают её.
 - Люся, тебя! — подсказала Надежда Тимофеевна. 
 - О, боже! Хоть бы она выдержала, — шептала Татьяна Даниловна.
 Её повели тёмным длинным коридором и втолкнули в какую-то дверь. Лучи яркого зимнего солнца больно ударили по глазам.
 - Подходи ближе, девочка, — послышался очень ласковый голос. — Не беспокойся.
  У окна стоял невысокий человек в штатском. Он внимательно смотрел на Люсю, как бы изучал её.
 - Ну что ты такая несмелая. Садись вот сюда, — человек указал на стул. — Вот конфеты. Бери. 
  И он подвинул к ней красивую коробку. Девочка посмотрела на конфеты, потом на человека. Сколько ненависти было в её глазах. Человек как-то съёжился, сел за стол и спросил:
 - Скажи, кто передал вам машинку? 
 - Купили до войны ещё. 
 - А откуда радиоприёмник? 
 - Он поломан. Только коробка… 
 - А кто приходил к вам?
 - Многие. Человек оживился.
 - Назови мне имена, фамилии. И расскажи, что они делали у вас. 
 - Алик, Катя, Аня… мы играли в куклы. Фамилия Алика — Шурпо, а Кати… 
 -  Я не о них спрашиваю! — заорал человек. 
 -  Кто из взрослых? Взрослых называй! 
 - Взрослых?.. Взрослые не приходили. 
 - Врёшь! Человек выскочил из-за стола и начал бить её по лицу. 
 - Отвечай! Отвечай! Отвечай!
   Но она молчала. Молчала и тогда, когда гестаповец, избивая её плетью, вырывал волосы, топтал ногами. …В камеру она вошла, еле передвигая ноги, но с высоко поднятой головой, и чуть заметно улыбалась. Все видели, что нелегко ей давалась эта улыбка. Татьяну Даниловну и Люсю на допросы вызывали почти каждый день и почти каждый раз страшно избивали. А после одного допроса в камеру Люсю внесли почти без сознания. Внесли и кинули на пол. Женщины заботливо уложили её на нары. Внутри все горело. Очень хотелось пить. Очень хотелось кушать. Хотя бы маленький кусочек хлеба. Совсем маленький. Арестованных почти не кормили — в день давали ложек десять какой-то баланды. И ещё очень хотелось спать. В камере арестованных набито битком. Ночи коротали полусидя, прислонясь один к другому. Только слабые и больные лежали на нарах.
 - Отсюда нам всем, родненькие, одна дорога — на виселицу, — словно сквозь сон слышала Люся чей-то горячий шёпот. 
 - Одна… Нет, была и другая — надо рассказать фашистам о том, что знаешь. Будешь жить, кушать, спать, любоваться синим небом, загорать на солнышке, собирать цветы. А как их Люся любила собирать! Ранней весной на лесных полянках голубыми глазами смотрят на тебя подснежники, а ближе к лету весь луг усеян колокольчиками… 
 -  Не хочу цветов, — шепчут потрескавшиеся губы девочки. — Не хочу! Не надо их. Пусть будут на свободе папа и его друзья. А если они там будут, на воздух будут взлетать фашистские составы, по ночам раздаваться выстрелы. Минск будет жить и бороться.
    26 декабря 1942 года Люся Герасименко и её родители были расстреляны немцами..

Участница партизанского движения, спасшая жизнь своего командира

   О том, что довелось пережить Надежде Богдановой во время Великой Отечественной войны, стало известно лишь в начале 1960-х годов. Именно тогда бывший партизан Феропонт Снесаренко в одной из радиопередач упомянул школьницу Надю Богданову. По словам Слесаренко, девочка спасла ему жизнь, да и сама как минимум дважды была приговорена гитлеровцами к смерти.   Надежда Александровна Богданова родилась в декабре 1931 года до войны девочка росла и воспитывалась в детском доме белорусского города Могилева. После нападения на Советский Союз гитлеровской Германии, детский дом был эвакуирован. За Смоленском на поезд с эшелоном, в котором ехали детдомовцы, налетели фашистские самолёты и трижды сбросили бомбы: много детей погибло, но оставшиеся в живых сбежали в лес и разбрелись кто куда.   Надя вместе со своим товарищем Ваней Звонцовым через три недели после налёта самолётов на поезд попала в оккупированный немцами Витебск. Дети ютились в подвалах разрушенных домов. Чтобы не умереть от голода, до конца 1941 года они ходили по деревням Витебского и Городокского районов и просили милостыню. Одновременно крали у фашистов продовольствие и плохо охраняемые боеприпасы. Украв мины и динамитные шашки, дети планировали взорвать один из складов немцев. Группа детей с боеприпасами отправилась на склад, а Надя с Ваней остались на стрёме. Из-за неумения пользоваться боеприпасами несколько детей подорвались вместе со складом. Надя и Ваня Звонцов, находившиеся далеко от склада, не пострадали.    В сентябре 1941 года Надя с Ваней попали к партизанам — в отряд «дяди Вани» (Михаила Ивановича Дьячкова), сформированный летом того же года.Детей научили всему, что пригодится им для выполнения задания: как найти брод через реку, как определить в лесу сторону света, как распознать шаги немцев. Вскоре им дали первое боевое задание разведать вражеские укрепления в деревнях Долганы и Рудня Витебской области Немцы и подумать не могли о том, что Надя, которая, притворяясь обычной попрошайкой, изо дня в день слонялась по оккупированному Витебску, запоминала расположение вражеских войск и передавала эту информацию партизанам.   Накануне предстоящего праздника Октябрьской революции на собрании партизанского отряда бойцы обсуждали, кто пойдёт в Витебск и вывесит в честь праздника красные флаги на зданиях, в которых жили фашисты. По мнению командира отряда Михаила Ивановича Дьячкова, вывешенные в честь праздника красные флаги должны были послужить жителям города знаком, что война с немецко-фашистскими захватчиками продолжается, чтобы поднять боевой настрой витебчан. Фашисты тщательно охраняли подходы к городу, обыскивали каждого, и даже обнюхивали. Если у подозреваемого шапка пахла дымом или порохом, считали его партизаном и расстреливали на месте. К детям внимания было меньше, поэтому решили поручить это задание 10-летней Наде Богдановой и 12-летнему Ване Звонцову.   На рассвете 7 ноября 1941 партизаны подвезли детей поближе к Витебску. Дали санки, в которых были аккуратно уложены мётлы. Среди них три метлы, в основания которых были намотаны красные полотнища, а сверху прутья. Согласно задумке партизан, дети для отвода глаз фашистов должны были продавать мётлы. В город Надя и Ваня вошли без проблем. Маленькие дети с саночками ни у кого из фашистов особого подозрения не вызвали. Ваня, который в партизанском отряде недавно, заметно нервничал при каждом взгляде фашистов в их сторону. Более опытная Надя старалась подбадривать мальчика. Чтобы снять с себя подозрения глядящих в их сторону немцев,   Надя с санками подошла к группе фашистов и предложила им купить мётлы. Те стали смеяться и тыкать дулами автоматов в её сторону, после чего один из них на ломанном русском прогнал её. Весь день они ходили по городу и присматривались к зданиям в центре города, куда можно было бы повесить красные флаги.   Когда наступил вечер и стало темно, они принялись за работу. За ночь ребята установили флаги на железнодорожный вокзал, ремесленное училище и заброшенную папиросную фабрику. Когда наступил рассвет, на этих зданиях уже развивались флаги СССР. на рассвете 7 ноября в оккупированном Витебске поднялся переполох – фашисты, увидев вывешенные красные флаги, по тревоге подняли все воинские части, в том числе полицию и жандармерию.

  Завершив дело, дети торопились в партизанский отряд, чтобы доложить о выполненном задании. Когда они, уже покинув город, вышли на большую дорогу, их догнали фашисты и обыскали. Обнаружив папиросы, которые дети прихватили на папиросной фабрике для партизан, жандармы догадались, кому те их несут, и стали допрашивать, после чего увезли в Городок. В штабе их допрашивал начальник районной жандармерии, приставив детей к стенке и стреляя над их головами, затем их били шомполами. После допроса он приказал расстрелять детей. Их поместили в подвал, где находилось много советских военнопленных. На следующий день всех вывели из Городка на расстрел.   Надя с Ваней стояли у рва под прицелом фашистов. Дети держались за руки и плакали. За доли секунды до выстрела Надя потеряла сознание и упала в ров из-за болей в ногах после ударов шомполами. Она долго пролежала во рву среди убитых, в числе которых был Ваня Звонцов. Очнулась от холода и тошноты. Поняв, что охраны никакой нет, собрав все силы, девочка начала вставать и пробираться к дороге. Изнеможённая, она направилась в сторону леса, где её нашёл командир бригадной разведки Фёдор Фёдорович Уклея. С тех пор отряд долгое время не позволял ей самостоятельно выполнять задания.

   В начале февраля 1943 года в захваченных населённых пунктах Белоруссии гитлеровцы устанавливали огневые точки, минировали дороги, вкапывали в землю танки. В одном из таких населённых пунктов — в деревне Балбеки Шарковщинского района Витебской области — необходимо было провести разведку и установить, где у немцев замаскированы пушки, пулемёты, где стоят часовые, с какой стороны лучше атаковать деревню.  После неудачной попытки взрослых партизан получить сведения, после которых отправленная группа понесла потери, командование решило отправить на это задание начальника разведки партизан Ферапонта Слесаренко и Надю Богданову.   Надя, переодевшись в побирушку, должна была обходить деревню, а Слесаренко — прикрывать её отход в лесочке неподалеку от деревни. Фашисты легко пропустили девочку в деревню, посчитав, что она одна из бездомных детей, которые ходят в мороз по деревням, собирают продукты, чтобы хоть как-то прокормиться. Надя обошла все дворы, насобирала подаяния и запомнила всё, что нужно. К вечеру она вернулась в лесок к Слесаренко. Там её ждал партизанский отряд, которому она доложила сведения.

   5 февраля 1943 года Надя впервые участвовала в ночном бою. Она взорвала фашистский штаб. При её участии был пущен под откос эшелон фашистов, направлявшийся в районы Езерища и Городка, была сожжена моторно-тракторная станция, в которой фашисты ремонтировали танковую технику. Надя разведала гарнизон Борнавалы и заминировала указанные командованием объекты.   В бою за Балбеки Слесаренко ранило в левую руку: он упал и на какое-то время потерял сознание. Надя перевязала ему рану. В небо взмыла зелёная ракета, которая была сигналом от командира всем партизанам отходить в лес. Надя и раненный Слесаренко пытались уйти в отряд, но в глубоких сугробах Слесаренко потерял много крови и изнемог. Он приказал Наде оставить его и отправиться в отряд за помощью. Подложив под командира еловых веток, Надя отправилась в отряд.  До отряда было примерно 10 километров. Ночью по сугробам в мороз добраться туда быстро оказалось сложно. Пройдя около трёх километров, Надя забрела в небольшой хуторок. Возле одного из домов, где ужинали полицейские, стояла лошадь с санями. Подкравшись к дому, Надя села в сани и вернулась к раненному Слесаренко. Взобравшись в сани, они вместе вернулись в отряд. После этой операции фашисты объявили за голову Нади вознаграждение в оккупационных марках  В конце февраля 1943 года партизанами-подрывникам 6-го отряда под командованием Блинова был дан приказ заминировать недалеко от деревни Чурилово перекрёсток шоссейных дорог, который охраняется полицейскими, чтобы перекрыть движение фашистов в сторону Ленинграда. В этой операции участвовала Надя с Юрой Семёновым. Когда дети заминировали дорогу и начали возвращаться в отряд, их остановили полицаи. Надя стала прикидываться нищенкой, тогда они обыскали её и нашли в её рюкзачке кусок взрывчатки.  Полицейские поняли, что это дети заминировали его, и, связав, положили в сани и повезли в гестапо в деревню Карасёво.  Там Юру расстреляли, а Надю семь дней пытали, били по голове, раскалённым прутом выжигали на спине пятиконечную звезду, обливали на морозе ледяной водой, ставили на раскалённые камни. Не добившись от неё сведений, фашисты выбросили истерзанную и окровавленную девочку на мороз, решив, что она не выживет.

  Надю нашли партизаны Иван Лохмотко и Александр Шамков, и отвезли в деревню там над Надей взяли опеку местные колхозницы. В пытках Надя потеряла слух и зрение, у неё отнялись ноги. Участвовать на войне ввиду потери зрения Надя уже не могла. За участие в минировании Надя была награждена медалью «За боевые заслуги».

  О своём участии в Великой Отечественной войне Надежда Богданова не рассказывала, потому что не могла доказать. 23 февраля 1958 года она услышала по радио, как начальник разведки 6-го партизанского отряда Ферапонт Слесаренко — её командир — говорил, что никогда не забудут бойцы своих погибших товарищей, и сказал, что среди них были дети, среди прочих назвав имя Нади Богдановой, которая ему, раненному, спасла жизнь. После этого о Наде Богдановой начали писать в газетах, сочинять книги.